75.

В маленьком домике, в самом дальнем и тихом углу Летней резиденции Императора, было ти­хо и тепло. Сухо потрескивали дрова в камине, за окнами звонко и весело била холодными кап­лями по талому снегу ранняя весна. Ветер, прилетевший с юга, торопил зиму, настойчиво обду­вая сосульки на карнизе.

— Вот и весна... Еще недавно, казалось бы день назад, шли осенние дожди... —, Сидя­щий у камина старик, разлил вино в два бокала.

— Для тебя всегда время летело быстро... Для меня же, каждый прожитый день — целая эпоха. Начинаешь утро с сожалений, а заканчиваешь — воспоминаниями... А каждое воспоминание — боль. Так и ноет в груди от заката до рассвета. А утром просыпаешься, и начинаешь жалеть се­бя, и жалеешь до тех пор, пока не накатят воспоминания. Вот так… — Саир Патео взял бокал и сделал глоток. Сидящий рядом молчал.

— Ты не пьешь? — казначей встал с кресла и подошел к окну. За окном, в лужах талой воды бродили облезлые и худые коты с обвисшими мокрыми крыльями. Сидящий у камина старик взял бокал, немного подержал в ру­ках, словно стараясь согреть, и поставил на место.

— Как ты нашел меня, Саир?

— Джемиус...

— Джемиус?

— Да. Джемиус знает, что ты не умер. Я понял это по его поведению. Ведь это он гримировал Ландо?

— Да, в этом ему нет равных...

— Джемиус такой же как и ты... Можно даже сказать, что он и есть ты... И когда я его увидел, то понял, что Марк Россенброк опять всех обошел. Даже свою смерть...

— Бедный Ландо... Мой старый, бедный Ландо...

— Он умер счастливым человеком...

— Он умер канцлером Великой Империи. А я умру тем же, кем и пришел, в этот мир — безродным нищим...

— Почему ты так поступил, Марк? Почему ты бросил эту Империю в такой тяжелый момент? Почему ты оставил мальчишку одного?

— Пора мальчику учится жить без костылей... Тем более, без таких старых и ветхих, как я...

— Император совершает одну ошибку за другой... Я не раз слышал, как он проклинает небеса, за то, что они забрали тебя в такой момент...

— Это должно было произойти однажды. Мальчик уже сделал первые шаги к самостоятельному правлению. И я стал ему мешать.

— Я не верю в то, что ты бросишь политику. Ты станешь дергать за ниточки, используя Джемиуса и его подчиненных.

— Брошу, мой друг. Уже бросил. Скажи лучше, что поделывает Коррон?

— Генерал пьет, и боюсь, не долго протянет... Он тяжелее всех перенес твою смерть... Ему очень тебя не хватает. Нам всем тебя не хватает... Даже статс-дамы украдкой плачут... Импе­ратор...

— Что Император?

— Он распустил Тайную Канцелярию.

— Я предполагал это...

— Он пожаловал Селину титул графа и генеральское звание, и возложил на него всю ответственность за охрану престола...

— Селин честен и неглуп... Я доверял ему...

— Но Селин биролец...

— Я тоже не был коренным уроженцем Атегатта...

— Конрад готовится к войне...

— Я на его месте делал бы тоже самое... Расскажи мне, Саир, что происходит с миром?

— Мир, словно сотлел с ума, после твоей смерти, Марк... Штикларн и Забриния напали на Бреммагну... Князь казнен вместе со всей семьей. Но Забриния поглотила и Штикларн... Теперь, всеми этими землями, под именем Беригарда Первого, Короля Великой Забринии, пра­вит бывший ландграф Генрих Шестой. Утрих, Мюкс и Фалдон собирают армию, для зашиты своих границ от новоявленного короля. Нижний Бриуль напал на Верхний... Или наоборот... Там голод, чума и кровавая резня с переменным успехом.

— Князья не удержались... Ах, какой соблазн... Как будто предыдущих войн было мало...

— Аведжийская армия плотно стоит на границах Данлона и Бадболя. Великий Герцог совершил очередной финт — он выдал свою злополучную сестру замуж за короля Венцеля…

— Неужели? Вот это интересно, Саир... А как же князь Дитер?

— Князя Нестского зарубили при довольно странных обстоятельствах...

— Гм… Сначала княжна... Теперь королева… Эта женщина обладает несомненными талантами, коль уж сам король не устоял...

— Говорят, она потрясающе, просто сказочно красива...

— Не сомневаюсь... Её мать тоже была красавица... Этот союз похлеще, чем союз с Нестсом. Насколько я знаю, у Шелоны есть сын от князя Дитера, прямой наследник княжеского престола. Это дает право этой семейке на власть над половиной земель Лаоры...

— Но, Марк, у короля уже есть два сына...

— Боюсь, Саир, что при таком раскладе, они протянут весьма не долго...

— По слухам, Шелона уже начала наводить порядок в Могемии. Говорят о том, что уже вздер­нули нескольких особо зарвавшихся, баронов. Но рифдольцы уходят с земель королевства на север. А Боравия, после нашествия прайдов, словно вымерла... И, к слову сказать, у аведжийцев появил­ся серьезный враг... Бантуя собирает свой флот. Они отозвали все свои корабли из всех портов Лаоры, Горенна и Королевства Зошки. По всей видимости, торговцам надоела аведжийская ценовая по­литика и они всерьез готовятся к войне. Купцы и контрабандисты покидают свои дома в Зиффе, Урте и Лишанце, и уходят на юг, в джунгли... Ко всему этому, в Нестсе начались волнения. Князь Дитер был единствен­ным связующим звеном для варваров. Его сила и авторитет предков держали их в узде. Но сей­час, после гибели Дитера, горцы способны на любые чудеса... И я не удивлюсь, если завтра уз­наю о том, что варвары спустились атаковать Вивлен...

— Фердинанд не заявляет о претензиях своего племянника на престол, только потому, что горцам не известен институт регентства... Власть у них достается сильнейшему...

— Мир сорвался в пропасть, после твоей смерти, Марк... Ты долгие годы держал этот мир на своих плечах. И, когда ты ушел, он рухнул... Обитель Долгор закрыла свои ворота. Они не пустили даже епископа Траффина... По всей Лаоре находят трупы — обитель избавляется от всех тех, кто хоть что-то о ней знал. Однажды, пятьсот лет назад, обитель закрылась от мира почти на сто лет. Они что-то узнали, Марк... Вот только что?

— А Норк?

— А что Норк? Болото... Император желает освободится от долговой зависимости... Думаю, что скоро банкирам придется не сладко...

— Этого нельзя допустить. Саир... Есть другие пути решения этой проблемы...

— Я не стану вмешиваться, Марк... Ты был прав, Конрад умней и решительнее своего отца, и думаю, он справиться. И ты думаешь также, иначе не сделал бы то, что сделал... Я долго горевал, но когда узнал правду… И я тебя не осуждаю, Марк. Ни в коем случае. — Патео помолчал. — Он хочет поставить тебе памятник. Грандиозное сооружение на площади Звезд... Заказ уже отправили в Бироль.

— Буду весьма признателен... Интересно посмотреть на себя со стороны: жирный старик воз­вышающийся над древним Вивленом...

— Марк… В Императоре есть часть тебя. Во мне есть часть тебя. Даже в архиепископе Новерганском есть часть тебя... Ты — часть этой эпохи, Марк. Это твой памятник.

— Эта эпоха уходит в безвременье, Саир. Мир меняется, и монахи обители понимают это, как никто. Они посвятят свои годы перерождению, и выйдут в новый мир другими. Нам же это не дано... Пусть все идет, как идет. Пусть Конрад совершает ошибки и правит. Пусть Ве­ликий Герцог творит козни, к конце концов, аведжийцы занимались этим во все времена. Но без нас, Саир... У меня осталось лишь одно дело. Дело, которое я всегда оставлял на по­том... Вот возьми, — Россенброк прогнул Патео плотный большой конверт. — Отдай это Джемиусу. Это моя последняя воля, не как канцлера, а как человека. А теперь уходи. Саир... Весельчак обо мне позаботится. Уходи и не возвращайся. Канцлер умер, умер, мой друг, а я всего лишь никому не нужный старый слуг. Ты великий человек, Саир, и был хорошим другом...— Старик опустил голову в сомкнутые ладони. — Уходи…

Глава 6

76.

— Люди стали близки тебе, девочка… Ты живешь среди них много лет, а теперь и выполняешь их поручения. Впрочем, я тебя не виню. В жизни каждого существа должен быть смысл. Когда-то, и я помогал одному человеку. Впрочем… — Гермуль встал, прошелся по пещере и остановился у верстака, перебирая инструменты.